Юлия Рутберг: «Люблю играть отрицательные роли»

– Ты видела площадку, ты выходила туда? – Осторожно постучавшись в гримёрку, заботливо интересуется у Юлии Рутберг актёр Анатолий Лобоцкий. – Ты поняла, где ты там будешь сидеть? Ты уже не выйдешь туда: сейчас  зрителя запустят! Ты будешь сидеть на верхней ступеньке по центру – ты поняла? Ты на верхней, а я ниже тебя!

– Скажи, чтобы забили там? Ведь ходуном ходила доска!

– Этого я не контролирую – прости…Больше ничего не хочешь мне сказать?

– Хочу. И сейчас, чуть попозже скажу!

Спектакль «Интриги гламура» – комедия о жизни французской богемы. По сюжету, режиссер Эрве Монтень в исполнении Анатолия Лобоцкого начинает репетиции спектакля о любви Наполеона и Жозефины. Исполнительница главной роли оказывается в интересном положении, и сын предлагает Эрве пригласить на роль свою мать и бывшую жену режиссёра Габриель Тристан, которую играет Юлия Рутберг. Жена директора театра также претендует на роль Жозефины, Эрве же нравится невеста сына – молодая актриса, а Габриель хочет, чтобы Наполеона играл ее новый муж Жан Байар (Георгий Мартиросьян).

Как и в пьесе на липецкую сцену сегодня вышел семейный подряд: Юлия Рудберг и Анатолий Лобоцкий – супруги, хотя о своих отношениях прессе распространяться не любят. А вот о работе Рутберг охотно рассказывала местным журналистам.

– Вы суеверная? Можете по этой причине отказаться от работы?

– Мне всегда страшно браться за всё, что связано с чертовщиной, с потусторонними силами. Я стараюсь этого не делать. Поэтому, когда мне предложили роль мадам Отт Набокова – это женщина-чёрт, у меня был момент, когда я раздумывала. Но я всё-таки вспомнила «Мастер и Маргариту» Булгакова: а к Воланду и к Фаусту я отношусь как к части силы, которая вечно призвана творить зло и вечно творит добро. Мне кажется, Воланд – это удивительный такой персонаж, который оказался на этой земле и не обидел ни одного нуждающегося человека, тех, кто нуждался в помощи, а всю плесень, сволочь и чиновничью химеру наказал, разогнал, показал, надсмеялся. Вот поэтому я представила себе, что чертовка мадам Отт – она племянница Воланда. Я её так дистанцировала и сыграла. А так вообще нет, всегда страшно играть то, что связано с болезнями, со смертью, с какими-то разрывали, разладами, потому что роль проникает в тебя всё равно, и ты воздействуешь на зрителей своими нервами, а мысли и эмоции материальны.

– И в то же время вы участвовали в проекте «Шлем ужаса: Угли 666». Как вы относитесь к этому проекту, к этой героине и к Пелевину вообще?

– К раннему Пелевину относилась очень хорошо, дальше не очень понимала, что с ним происходит. Мне неинтересно это читать, начиная с «Generation Пи», мне трудно это читать. А «Нить Ариадны» –это было вообще поразительно: 31 декабря меня вызвали на запись «Угли 666», это ужас. И надо же было такому случиться: надо было подождать, пока освободится студия, и меня главный редактор позвал к себе в кабинет, и сказал: «Знаете, Юлечка, мы накануне, буквально позавчера закончили записывать, и мы уже оформили Библию, и я хочу вам подарить Библию». И я положила Библию на руки, а потом пошла озвучивать «Угли 666». Я думаю, наверное, это как-то уравновесило. Потом мне предлагали отыграть какой-то компьютерный спектакль, но я сказала – нет, не хочу. Мне этого не интересно.

– Вот вы сказали: 31 декабря пригласили на озвучку. Как ваш плотный график сказывается на семейной жизни?

– Всё, что связано с работой и с перегрузками – к этому относятся с пониманием. Ведь мы коллеги. Бывают, конечно, такие моменты, что начинают «стены ехать»: неожиданно одно накладывается на другое, второе, третье, что-то передвигается, или ты заболел и отменилось…Бывают просто безумные дни. Здоровьечка мало становится, меньше здоровьечка становится. Это обидно. Потому что, чтобы выдерживать такие маршруты… Очень тяжёлая профессия актёрская, она требует очень большого здоровья.

– Как вы отдыхаете?

– Люблю плавать. Отдыхаю душой у моря, когда плаваю, когда на лыжах катаюсь. Я люблю зимний отдых.

– Это спектакль – для вас семейная работа. Вам комфортно на одной сцене?

– Я не отвечаю ни на какие вопросы, касающиеся семейной жизни. Мы, действительно, вместе на сцене, и не только в этом спектакле. И если бы нам было не комфортно, мы взрослые люди – мы бы этим не занимались. А Толя – совершенно замечательный, прекрасный артист, с ним играть большое удовольствие. Вы нас могли видеть в «Хануме» – мы, по-моему, приезжали в Липецк с этим спектаклем. Когда-то мы играли вместе у Козакова в «Стриндберг-блюз», играем здесь вместе. Смотрите на сцену: если мы хорошие артисты – значит, мы играем хорошо!

– В какой постановке вы хотели бы сыграть вместе с сыном?

– Смотря в кого он разовьётся. Я так думаю, что «Филумена Мартурано» я бы с удовольствием сыграла вместе с ним.

– Какой образ вам бы ещё хотелось раскрыть на сцене?

– Мне бы хотелось раскрывать какие-то человеческие характеры. Поэтому, когда мне предлагают какую-то работу (а сегодня очень мало предлагают полных метров, мало предлагают Чехова, Толстого, к сожалению), когда мне предлагается некая абстрактная фигура, которая написана запятыми, точками и значками, я понимаю – у меня есть шанс превратить всё это в человека, в женщину, в разную женщину. Обожаю играть отрицательные роли, потому что в отрицательных ролях всегда надо искать положительное. Почему я очень часто и перетягиваю зрителя на свою территорию – мне об этом говорят: потому что мне всегда хочется сыграть человека. А я люблю играть сложных людей: кисок у меня вообще никогда не получится! Другое дело, что бывают наивные люди. Даже иногда страшно, как они бывают наивны, потому что таких людей не щадят, особенно сегодня. Поэтому я всегда ищу какой-то комплекс качеств в человеке. Мне не интересно играть синее, жёлтое, красное. Вообще, нужно играть кубика-рубика: я называю свои роли «кубики Рутберга»! Мне кажется, всегда нужно сделать в роли какой-то объём, иначе ты плохой артист. А то, что сегодня так плохо со смыслом – вот мы с этим и боремся.