Забытая война

Но нельзя забыть о 10 миллионах жертв Первой мировой, два миллиона из которых — мирные жители, о 20 миллионах раненых. Имеем ли мы право не помнить о причинах той войны, о ее разрушительных последствиях - гибели четырех империй - Российской, Австро-Венгерской, Османской и Германской? Не помнить о Первой мировой, это забыть и о ее трагическом громком эхе — Второй мировой. Ведь многие историки считают, что идея превосходства «арийской расы», немцев над другими народами, вера в собственную исключительность, идея господства Германии в Европе (да что там Европе, мире!) появилась задолго до Гитлера. Как свидетельствуют историки, кайзер Вильгельм в этом плане мало чем отличался от Адольфа Шикльгруббера и предвоенное время 1914-го в Германии сопровождалось пангерманской истерией не меньше чем в 30-х, в империи построенной Гитлером. Об этом забывать нельзя. Пытались было выбросить из памяти Первую мировую, как «бессмысленную бойню царизма», но прошлое способно стрелять в будущее если не учитывать его ошибки. И оно выстрелило в 1939-м, и в 1941-м.

В 1914 году уходили на фронт Первой мировой и наши прадеды — из Липецка, Ельца, Данкова, Задонска, Усмани, из сел и деревень нашей области. Уходили, и многие из них не возвращались. GOROD48 не случайно обратился к теме Первой мировой за год до столетия с момента ее начала. Мы надеемся за это время собрать как можно больше материалов о роли в ней (значительной и малой) жителей нынешних районов Липецкой области. Задача трудная, ведь местные архивы «на эту тему» почти пусты, музейные экспозиции скудны, но мы надеемся на помощь наших читателей. Наверняка у кого-то в домашних альбомах сохранились фотографии дедов-прадедов - фронтовиков той войны. И еще не забыты их рассказы. GOROD48 будет признателен, если наши читатели поделятся ими на страницах портала. Пишите в редакцию, звоните, заходите в гости. Мы же начнем с того, что удалось найти в Усманском районе.

Усмань в Первой мировой

В Усмани, в местном краеведческом музее есть экспозиция, посвященная Первой мировой. Существует экспозиция года три. Но работа по сбору материала о войне, нызываемой в свое время Великой, велась тут всегда. Сегодня труд многих людей систематизирован директором музея Ольгой Кваниной.

- С этими материалами работали не только сотрудники музея, но и те, кому небезразлична история родного края, - говорит Ольга Николаевна Кванина. - Начата эта работа Борисом Петровичем Княжинским – основателем Усманского краеведческого музея. Именно его воспоминания, как очевидца тех событий, придают яркость, и красочность жизни уездного городка на переломе эпох в начале XX-го века. Борисом Княжинским зафиксирован богатейший материал на основе собственных воспоминаний, писем родственников и друзей, губернской прессы, справочных и отчетных материалов городской Думы и Земского собрания. С документами начала XX-го века, хранящимися в музее, работал Анатолий Серафимович Китаев. Он составил списки тех, кто служил в различных городских и земских учреждениях, в школах и народных училищах, в медицине. Обобщил статистические данные периода Первой мировой войны, особенно посвященные лазаретам, земству и городской управе.  

Ветеран Великой Отечественной войны, участник Сталинградской и Курской битв Виктор Сергеевич Ярцев занимался историей Первой мировой войны конкретно по именам. Это его стараниями были собраны фотографии и биографии некоторых участников военных действий 1914 – 1918 годов. Именно с его помощью в музее была открыта экспозиция, посвященная Первой мировой войне.

К слову, Виктор Сергеевич — племянник Бориса Княжинского, и многое слышал лично от своего дяди, который вел дневник во время Первой мировой, а затем и принял в ней участие на Турецком фронте. Всю жизнь Виктор Сергеевич Ярцев собирает материалы об усманцах участвовавших в Первой мировой.

- Во время Великой Отечественной войны, и после нее, я побывал во многих странах Европы, - говорит GOROD48, ветеран, ушедший добровольцем на фронт в 1942 году. - Везде есть памятники павшим в Первой мировой, мемориальные и информационные таблички на зданиях, в местах так или иначе связанными с событиями или известными личностями той войны. В России же до недавнего времени не было ни одного подобного памятника. Единственный - открыт в Санкт-Петербурге...  

  В Усмани еще целы места связанные с первой мировой. Например, здания, в которых располагались лазареты. Их всего шесть: здание бывшей женской гимназии на нынешней улице Карла Маркса, арестный дом на нынешней Энгельса а до революции — Долевой, здание общественного собрания (сегодня это Центр детского творчества) на Маркса (Базарной), здание старого банка на Советской, ныне отдел соцзащиты, городского смешанного училища (ныне школа №2). Ни на одном из них нет мемориальной таблички.    

- А ведь в лазаретах, случалось умирали раненые, - говорит Виктор Ярцев. - Пусть их было не так много, но ведь на городском кладбище была братская могила. Где она — сегодня не известно. Где могилы павших в Первой мировой — тоже не известно. А они были. Например, первого погибшего на фронте усманца Владимира Писарева, хоронили всем городом, шли крестные ходы от всех церквей, ученики реального училища несли огромный кованный крест. Но не осталось ни креста, ни могилы...

К сожалению, не осталось сведений и о 410-м Усманском пехотном полке. Где формировался? Где воевал? Известно лишь, что полк входил в 103-ю пехотную дивизию. По некоторым данным был задействован в т. н. «Брусиловском прорыве». Известно, что делегация усманцев ездила в полк имени города с подарками. И все. Но есть данные о 212-м полке. О его командире Василии Осипянце, последнем коменданте Усмани, погибшем затем на Турецком фронте.

  Впрочем, давайте по порядку, что называется — из первых уст. У читателей GOROD48 есть уникальная возможность представленная директором Усманского краеведческого музея, окунутся в то время с головой. Благодаря Ольге Кваниной в наших с вами руках оказался дневник участника и свидетеля тех событий — Бориса Княжинского. Ему и слово.  

Каша заварилась

«Громом при ясном, казалось, небе явился австрийский ультиматум Сербии. До этого, когда пришла весть об убийстве в Сараево эрцгерцога Фердинанда, война представлялась далекой, так как главный зачинщик военных устремлений Австрии сошел со сцены. Когда мы в Усмани узнали об австрийском ультиматуме, то сразу же начались разговоры об опасности положения. Толковали, однако, что не исключен и мирный исход. Тем не менее, когда стало известно, что Сербия отвергла домогательства Австрии, мы порадовались, что Австрия получила щелчок» - пишет Борис Княжинский. «И вот тогда начались разговоры - струсит Австрия или нет. Все уже прекрасно понимали, что война Австрии с Сербией, одновременно означает и войну России, так как все твердили заверение правительства, что Россия не оставит Сербию без своей помощи.  

Наконец, газеты принесли известие, что Австрия войну объявила. Каша заварилась. Последовало объявление Россией мобилизации. Началось волнение, усиленные разговоры. Афишные тумбы и заборы покрылись объявлениями о мобилизации военнообязанных и ремонте лошадей. Срок явки призываемых был назначен на пятницу 22 июля, что вызвало опасения наших обывателей о переполнении города крестьянами, возможных волнениях. Говорили, что весь этот день; а может быть и несколько дней, будут закрыты все магазины, от владельцев пекарен, будто бы, отобрали подписку - выпекать хлеб только на солдат. Вообще ожидали всяческих лишений и нарушения обычного хода городской жизни.  

В пятницу 22-го июля я встал в 6 часов. Чтобы наблюдать за съездом запасных, так как время явки было назначено на 6 часов утра. Ничего особенного не бросалось в глаза. Правда, уже видны были подъезжавшие на выгон со всех сторон крестьяне с лошадьми. Через час подъезд значительно усилился, так что весь выгон заставился, как во время ярмарки.

В городе базар был малолюден. Пошел к красным казармам. Там увидел большую толпу запасных с женами, матерями. Плача не слышно. Зато, потом мне рассказывали, ночь накануне никто глаз не смыкал - в каждом доме голосили, как по покойникам. Лавки все были открыты за исключением винных, которые закрылись и на долгое время. Рассказывают, что в Хомутовке ввиду отказа сиделицы продать водку запасные разбили стекла в окнах. А в Грачевке, будто бы, сиделица, видя угрожающее настроение толпы, открыла лавку для продажи и только просила расплачиваться.

Во всяком случае, настроение у запасных повышенно-нервное. Так рассказывают, что железнодорожники вздумали спросить у запасных, ехавших из района Мордвы в Усмань по мобилизации, проездные билеты. Так как запасные ехали без билетов, то их хотели на станции Грязи запротоколировать. На это запасные ответили таким возмущением, что их поспешили оставить в покое, и они поехали и дальше к Усмани без билетов.

Снова пошли старые толки о земле. Например, один крестьянин высказывался: «Когда нас призывали в японскую войну, то обещали дать землю, но война кончилась, а землю не дали. Уж теперь то мы свое не упустим! Говорили о несправедливости чиновников, принимающих людей и лошадей. Определенно толковали о взятках. Доля правды в этом была.

В Земской Управе оставлено не мобилизованными несколько служащих, так как председатель Управы будто бы оказал давление на доктора в Комиссии, сказав, что земству самому нужны работники. А врач, за отсутствием казенного, был земский, так сказать, подчиненный.

В разгар призыва пришла весть, что Германия объявила нам войну. Я узнал об этом в городе и стремглав мчался домой с новостью. По дороге встретил группу запасных, взволнованно поделился с ними известием, но без аханий с их стороны. В сущности, объявление мобилизации уже предваряло решение вопроса о войне.

В воскресенье 24 июля в городском саду была устроена первая патриотическая манифестация. Произвели ее, главным образом, запасные, заполнившие сад. Оркестр бесконечное число раз повторял гимн, кричали ура, пока, наконец, клуб не распорядился распустить музыкантов. После этого дня для успокоения умов, музыка несколько дней не играла. Зато оркестр сопровождал на вокзал партии мобилизованных. Находились любопытствующие, которые направлялись на вокзал, несмотря на прескверную погоду, чтобы увидеть проводы уезжавших солдат. Говорят, много было тяжелых картин.

Но вот проводили запасных и запестрели объявления о призыве ратников 1-го разряда. Опять город наполнился сельским людом, только теперь у всех на шапках видны были ополченческие кресты. Было опасение и у меня, что могу быть призванным. Ходил два раза в воинское присутствие. Один раз попугали, в другой решительно сказали, что учащихся не берут.

У меня было двоякое чувство: с одной стороны не хотелось бросать налаженную жизнь, оставлять незаконченными дела, а с другой стороны хотелось новых ощущений, военных переживаний, тем более что роль ополчение не боевая.

Ополченцы надолго застряли в Усмани. Их, в конце концов, облекли в черные мундиры, штаны хаки и форменные фуражки. Принятые лошади также были оставлены в Усмани. Их что-то около четырехсот. С ними вдвое меньшее количество кавалеристов из запасных. Кавалеристы целиком одеты в защитный цвет, даже фуражки защитные. Усмань сразу приобрела военный вид: офицеры, солдаты-пехотинцы, кавалеристы...

К призыву ополченцев и сами призываемые и их семьи отнеслись не так драматично, как к призыву запасных. А то, например, призванный из запасных Петр, наш богоделенский дворник, и сам обливался слезами, и все его оплакивали, и старухи и молодухи, а когда зашел перед отъездом к нам попрощаться, то со всеми перецеловался. Мама дала ему рубль, другие тоже дали, кто, чем мог.

Не удалось мне проводить Володю Писарева. Мы с ним простились на лету в городском саду. Признаться, я сам уклонился от больших проводов. Володя пред отъездом со своей кампанией прапорщиков здорово кутил, на станцию они также направлялись целой кампанией, кутнув в клубе и собираясь продолжить выпивку на вокзале. Какой же я товарищ в этом!

27 июля по церквам после обедни отслужили молебны с прочтением манифеста и произнесением проповедей. Это, конечно, был лишний повод к треволнениям и слезам оставленных жен и матерей.

29 июля.

Состоялось заседание Городской Думы, посвященное войне. Дума ассигновала 1400 рублей на различные расходы, связанные с войной и решила организовать Общественный Комитет. Усманская Городская Дума в чрезвычайном заседании 29 июля, в предупреждение повышения цен на предметы первой необходимости, нормировала таксою следующие цены: черный хлеб 2 копейки, черный из сеяной муки - 3,5 коп., ситный крупчатый - 6 коп., булка французская - 5 коп., мясо 1 -го сорта 15-17 коп., 2-го сорта-13-15 коп., 3-го сорта-11-15 коп. По телеграфу последовало утверждение таксы губернатором. (Тамбовский край, № 164).

30 июля

Сегодня состоялась вторая грандиозная манифестация в городском саду. Толпа, собравшись перед эстрадой, потребовала исполнения гимнов русского и французского. И тот и другой были повторены много раз. Принесли флаги. Реалист Попов влез на эстраду и прочитал по бумажке речь. Затем вышел реалист Смольянинов, затем еще кто-то сбегал в Реальное училище за портретом царя.

Полиция сперва не пускала в сад простонародье, потом ополченцы прорвались, и толпа нахлынула в сад. Давка, вонь, галдеж. С музыкой, флагами прошлись раза два по круговой аллее. У ворот опять говорили речи, в том числе И.А.Зарин, что «германский царь тоже могущественный государь». Манифестанты собирались пойти по городу, но исправник уговорил разойтись. Долго еще в воздухе сада держалось сногсшибательное амбре.

2 августа происходило экстренное Уездное Земское Собрание. Но в нем уже не чувствовалось особого подъема, хотя был отслужен молебен, произнесены краткие речи папой и князем Вяземским. Сразу после этого приступили к деловым вопросам. И гласных, во-первых, было маловато, а, во-вторых, волна первоначального возбуждения уже схлынула, война стала казаться уже каким-то привычным, обыденным делом.

Дневник Княжинского многое расскажет читателям GOROD48

Между прочим, было решено оборудовать лазарет для раненых и предложить общеземской организации взять его на медицинское обеспечение. Кстати, город также оборудовал свой городской лазарет на 20 коек, врачи Цивинский и Тархов сами предложили свои бесплатные услуги по обслуживанию. А вольнопрактикующий врач Исполатов на обращение к нему также поработать в лазарете потребовал оплаты обычным жалованием врача.

14 августа 1914 года Усманский Исправник Архипов разрешил напечатать обращение Городского Головы Федора Васильевича Огаркова к населению города Усмани и уезда, в котором он поведал об организации городского Комитета помощи русским воинам, ушедшим на войну и их семьям и призвал усманцев к добровольным пожертвованиям на «это святое дело».

Воззвание было отпечатано в Усманской типографии И.П.Расторгуева и распространено по городу и уезду. Приведем его копию текста полностью:

Граждане!
На основании постановления Думы 21 июля с.г. при Городской Управе организован Комитет помощи русским воинам, ушедшим на войну и их семьям.
Комитет составлен из гласных и представителей местного общества. С 6-го августа Комитет открыл свои действия на средства, ассигнованные Городской Думой, в количестве 1400 рублей и собранные пожертвования 1300 рублей. Деятельность Комитета выражается: 1) в помощи семьям запасных и ополченцев, проживающих в гор. Усмани; 2) в помощи воинам в действующей армии; 3) в помощи больным и раненым солдатам и 4) в помощи Правительству по усилению армии и флота.
Прежде всего, обращено внимание на помощь семьям воинов; на эту форму помощи ассигновано 1700 рублей.
Принимая во внимание, что в городе имеется до 100 семей запасных и ополченцев и что в среднем на каждую семью придется тратить не меньше 6 руб. в месяц, имеющихся сумм не хватит и на три месяца. А между тем эта помощь неотложная и является одной из главных функций Комитета. Если не будет новых пожертвований, семь#ям призванных воинов придется терпеть нужду.
Второю главною задачей Комитета является помощь раненым, и КОМИТЕТ РЕШИЛ УСТРОИТЬ СВОЙ ЛАЗАРЕТ НА 20 КРОВАТЕЙ. На это дело у него имеется пока 700 руб., сумма недостаточная для одного оборудования. А НАДО ЕЩЕ помнить, что содержание такого лазарета будет стоить значительных средств. Но Комитет решился на это в надежде, что Усманское Общество горячо поддержит это святое дело, почему и обращается к населению города Усмани и уезда с просьбой о помощи.
Всякое пожертвование как бы оно мало не было, будет дорого...
Жертвуйте, что можете и сколько можете!... Быть может, среди Усманцев найдутся желающие взять на себя оборудование отдельных кроватей (стоимость одной кровати 50 руб.) или их содержание (ежемесячное содержание 1-й кровати не менее 20 руб.).
Пожертвования принимаются: деньгами, бельем (желательно новое или хорошо выстиранное и проглаженное), мебелью (кровати, табуреты, столы и проч.), посудой (эмалированная, фаянсовая, стеклянная).
Пожертвования принимаются в Городской Управе. В городской Управе имеются списки предметов необходимых для оборудования одной кровати.
Городской голова Ф. Огарков.

Продолжение следует...