Жители села Каликино попросили Путина сохранить их больницу

В согласии с планами оптимизации медицинских учреждений администрации Липецкой области участковая больница в крупнейшем селе Добровского района, Каликино, где живут более 3 700 человек, с 7 февраля прекращает существование. На месте стационара, действовавшего с 1987 года, появится отделение сестринского ухода на 20 коек, в котором будут доживать свои дни одинокие престарелые люди. Остальным жителям села придется обращаться за медицинской помощью в райцентр, а то и в Липецкую областную больницу. 

Такая перспектива не обрадовала каликинцев. По инициативе местного жителя, 56-летнего Михаила Прилепина, жители села стали собирать подписи под обращением к президенту страны с просьбой сохранить сельскую больницу. Когда подписанты обратились на почту, людям сказали, что достаточно всего 50 подписей. Поэтому свои ФИО под телеграммой поставили 57 человек.

– Я регулярно лечился в нашей больнице, а тут в январе узнал, что в феврале ее закроют, – говорит Михаил Прилепин. – А как нам, больным людям, жить без своего стационара?

В телеграмме написали, что больница очень нужна селу, в котором, между прочим, есть детский сад и сразу две школы-одиннадцатилетки. Кому из чиновников администрации Липецкой области пришла в голову мысль о ее закрытии, Прилепин не знает, но уверен, что это «рацпредложение» будет вторым ударом, которое окончательно добьет село (первым шагом к смерти второго по числу жителей населенного пункта Добровского района стало уничтожение двух колхозов и откормочный комплекса на 50 000 голов скота) «От лица инициативной группы прошу Вас вмешаться в создавшееся положение и принудить ответственных лиц к отмене указанного решения», – говорится в телеграмме.

Чтобы понять, что такое сельская больница, надо понимать, что там не только оказывают посильную медицинскую помощь заболевшим и поддерживают здоровье хроническим больным, но и спасают стариков. Ибо есть такая общероссийская тенденция – закрывать детские дома и дома престарелых, чтобы хорошо выглядеть перед Кремлем. Но если детей распихивают по другим интернатам, решая вопрос сокращения мест их воспитания путем укрупнения оставшихся, то со стариками все обстоит проще. За детей еще кто, может, и спросит, особенно сейчас, в силу действия «закона Димы Яковлева», то за престарелых людей – нет. Они шлак, «отработанный материал». Старики выключены из экономики, значит, выключены и из жизни. Для них зимой больница становится бесплатным хосписом, где и подлечат, и покормят, и постель переменят.

В Липецкой области – 12 домов престарелых. Но попасть туда не так-то просто. Есть специальная процедура, регламент. А раз есть бюрократические проволочки, то есть и очередь, что не скрывают в областном управлении соцзащиты. Причем если старик сам об этом не попросит, путевки в дом престарелых ему не видать. А часто бывает так: у старика-ветерана войны солидная, до 20 тысяч рублей, пенсия. По нашим временам не старик – золото! Поэтому родственники держат такого при себе как кошелек, в котором раз в месяц гарантированно появляются деньги. В дом призрения таковому просто не попасть.

Хорошо, если пожилому человеку в доме отделена комната. В худшем – а таких историй пруд пруди – это ненужная вещь, табурет о трех ногах, которому место где-то в закутке, не на виду. Бабулькам зачастую отказано в праве на самоопределение. Т.е. буквально все за них решают другие. Что делать, что есть и что пить, когда ложиться спать и когда идти с глаз долой... И престарелые в силу возрастных старческих изменений ходу жизни, который считается естественным, не сопротивляются.

Сегодня в каликинской больнице, постепенно освободившейся от пациентов, всего двое больных. Оба – бомжи. Их кормят за деньги бюджета, выправляют документы. Еще в одной палате – четыре пенсионерки. Но казенная еда им уже не положена. Они – на дневном стационаре. У 61-летней Татьяны Окороковой – ишемическая болезнь сердца, гипертония, сахарный диабет. У лежащей напротив 63-летней Марии Дьяконовой – та же ИБС, последствия инсульта, панкреатит, холецистит... А вот выяснить, чем болеют две другие пациентки, не удалось – в палату зашла заведующая больницей Ольга Трунова и велела бабушкам тут же собирать вещи и уходить домой. Так администратор победил в очень хорошем враче Ольге Николаевне человека: очевидно, кто-то из ее начальства, узнав о визите Добровскую ЦРБ корреспондента, велел ей прекратить его общение с медперсоналом и больными.

Мне все же удалось переговорить с одним медработником этой больницы, которая проработала тут все годы с момента ее открытия. Она очень просила не называть ее имени, так как хочет доработать до весны – а там и на пенсию. По ее словам, оптимизация медицинских учреждений приведет к скорейшему вымиранию населения, так как лечебной помощи те, кто стар и одинок, уже не получат. А ведь стационар в Каликино – не первая закрытая участковая больница в Добровском районе. В прошлом, 2012 году, в этом и без того вымирающем районе (когда-то тут жило более 60 тысяч человек, а в настоящее время – менее 30 тысяч), закрыли больницы в Ратчино, Путятино, Борисовке, а пару лет назад ликвидировали стационар в Большом Хомутце.

Конечно, модернизаторам от медицины вопрос оказания медицинской помощи видится иначе, чем в сельской глубинке. В их грезах – стационары, блистающие кафелем, хромом и никелем, набитые под завязку суперсовременными приборами и инструментами. Каликинская больница с ее убогими окрашенными масляной краской стенами и одной машиной «скорой помощи» по меркам современности, конечно же, анахронизм, пережиток чуждого нынешним реалиям строя. Но ведь в этой опрятной нищете работают люди, помощь которых ежедневно нужна десяткам человек. Та же Ольга Трунова, буквально вытолкавшая меня по велению какого-то чиновника в шею, в сердцах бросает фразу, из которой видно, какой она на самом деле человек: «Когда я умру, тогда умрут и они!» «Они» – это те люди, которым помогают не только лекарства, но доброе слово и умелые руки «земских врачей».

Игорь Луговой