«Русь я люблю до исступления, так люблю, что боюсь - изнасилую»

Кажется, даже выбор площадки для постановки не является случайностью. Яркая юмористическая и саркастическая работа по мотивам рассказов вековой давности Аркадия Аверченко рисует нам старые и всегда современные типажи - марионеток времени. Как и на премьере спектакля «Никому мы не нужны», действие началось ещё до того как в зале приглушили свет. На сцене зрителя ждал то ли задумчивый учёный, то ли утомившийся автор, то ли скучающий преподаватель. Погас свет - и все заверте-лось.

Спектакль построен по принципу взаимосвязанных историй, которые интересны как и в отдельности, так и общей картиной. Фельетоны Аверченко, эти «Фитили» начала XX века, сплели между собой по схеме Тарантиновских историй. И только собранная мозаика даёт зрителю понять весь смысл происходившего.

Сюжеты эпизодов - это короткие яркие диалоги и полилоги, в которых нет масштабного сценического действия, а вся энергия устремлена на раскрытие образов. Кто же перед нами? В общем-то, несчастные люди.

Тяготящийся своей службой судья, что в перерыве между отправлением правосудия пописывает пошлые эротические рассказы, явно лишенные изящного слога. Потерявший интерес к крайне интересной супруге любитель пикников с коньяком и ветчиной с видом на голых манящих купальщиц. Нервная учительница, что по распоряжению губернатора заменяет литературу на урок патриотизма и рассказывает о том, что такое культура и как стоит правильно родину любить; причём в ее доктрину любви к родине никак не может уместиться чужое, а равно для неё - неверное, мнение. Уставший от визитов идиотов и пошлости рассказов и стихов графоманов редактор. Даже скорее рЫдактор, потому что из всех представленных персонажей, за него, за, кажется, единственного здравомыслящего человека, пекущегося о своём деле, переживаешь больше всего.

Палитра образов, конечно же, не обошла тему чиновников. Замени патефон на аудиосистему, смени портрет Николая II (бедный император из угла наблюдал за всем действом и если бы мог, то иногда краснел от стыда) на фото президента, оставь тех же служивых людей в комнате и - магия - вы вряд ли отличите их от наших  госслужащих. Фигуры-то все тоже! Полуграмотный губернатор-невежда с слишком сильным местным акцентом, решающий под сурдинку и коньячок свои вопросы (например, продвижение родственников по службе) советник и сплетник-помощник.

Чем же заняты губернатор и его свита в рабочий полдень? Ленным сном и игрой в карты, неторопливой беседой о будущем губернии, великом объёме необразованных рож на улице, климатологии. Все перечисленное - конечно же, от сильного переживания за Россию-матушку. Впрочем, как и опрокидывание пары-тройки рюмочек с оглядкой на портрет императора. Губернатор сильно переживает за культуру, хочет взрастить провинциальных Мольеров, но вот тот самый рЫдактор не печатает чудесные стихи про Аполлона - бога любви к России. Вопрос решают в другом ключе. Мольер быстро находится среди родственников советника и после пары рюмок охотно принимает заказ не на комедию, а на ябеду-чиновника, который перешёл дорогу губернатору. Политический заказ превращается в фарс, но, как рассчитывают заказчики, творчество провинциального Мольера попортит крови персонажу. Уже изрядно наугощавшись, фигуры вспомнили о том, что вообще-то разговор начинался с возможности написать патриотические стихи. И тут из уст поэта звучит квинтэссенция всего фарса: «Русь я люблю до исступления, так люблю, что боюсь - изнасилую».

К счастью, все зарисовки не лишены здорового, шикарного исполненного, юмора. Без него спектакль можно было бы смело назвать трагедией. Впрочем, доля грусти после поклона актеров и режиссёра у зрителя есть. Новую работу «Компромисс» можно смело назвать программной, манифестом за право без прикрас удивлять тонким понимаем происходящего, давать современности оценку через призму прошлого. Со сцены зритель сейчас увидел не героев прошлого века, а до боли узнаваемые карикатуры на персонажей современности. Как писал Михаил Булгаков, "ну, что ж... обыкновенные люди... в общем, напоминают прежних... квартирный вопрос только испортил их... ".